ДЕЛО ГЕНЕРАЛА

Мы не стали бы упоминать эту малопривлекательную историю, если бы хотели представить читателям лишь героизированные образы князей Сибирских. Но наша цель иная. Показать кучумовичей живыми людьми, с их достоинствами и недостатками, успехами и ошибками.

Редакция

Александр Васильевич Сибирский происходил из знатного рода потомков Кучума — знаменитого царя Сибири. Род этот, прежде очень богатый, к началу XIX века обеднел — и это обстоятельство оказалось роковым для князя.

Сибирский был храбрым офицером. Родившись в 70-х годах XVIII века, он успел проделать кампании 1805-1807 годов, повоевать в Швеции и Финляндии, и, конечно, был участником Отечественной войны и заграничных походов. Постоянное и многолетнее участие в военных действиях принесло князю не только заслуженную репутацию храбреца и многочисленные боевые награды; несколько раз Сибирский был тяжело ранен.

Собственно, таких ранений было три: согласно его послужному списку, в 1805 году под Аустерлицем он «получил три раны в левую ногу», в 1812-м, при штурме Полоцка, был контужен уже в правую ногу, а через полгода после этого, в сражении под Рейхенбахом, «от разорванного ядра» был ранен «правой руки в локоть и бок». В результате этого последнего ранения правая рука генерала оказалась парализованной. Сам же он стал подвержен «лихорадочным припадкам», происходившим, по свидетельству медиков, оттого, «что ещё скрытые костные обломки в ране находятся».

Иными словами, в 35 лет генерал Сибирский стал инвалидом — и вся последующая его жизнь представляла собой цепь безуспешных попыток вылечиться. Для лечения нужны были немалые деньги, которых он не имел. И для того, чтобы добыть их, Сибирский был готов на многое.

«Ваше Сиятельство

Милостивый государь!

Представляя Вашему Сиятельству письмо на Высочайшее имя Его Императорского Величества, и с оного вам копию, приемлю смелость просить покровительства Вашего, дабы я мог уже отправиться в Москву, по прежде поданной мною просьбе об увольнении меня на год до излечения ран, а ходатайством Вашим у Государя императора не лишить меня средств лечения, а наиболее содержания себя, жены и детей моих, не имея ничего, кроме жалованья.

К кому более прибегнул я, как не к Вашему Сиятельству, вы который имеет случай доставлять средства пособия страждущим служащим, почему покорнейше прошу Вашего Сиятельства исходатайствовать от всемилостивейшего государя для меня аренду в Курляндии на 12-ть лет, — уверяясь в милостивом Вашем расположении и к —предающему себя под покровительство Ваше.

Имею честь быть всегда с глубочайшим почтением и таковою же преданностию

Вашего Сиятельства Милостивого Государя

покорнейшим слугою князь Александр Сибирский.

Октября 9 дня 1816 года.

Митава».

Это письмо, обращённое к графу Беннигсену — лишь одно из череды подобных писем, которыми князь Сибирский буквально бомбардировал начальство в середине 10-х годов. Его мольбы не остались напрасными: в 1815 году по высочайшему распоряжению министерство финансов выдало ему беспроцентную ссуду в 20 тысяч рублей сроком на 10 лет.

Впоследствии, в 1820-х годах, он получил от императора в собственность 4 тыс. десятин земли, уважена была и его просьба о предоставлении аренды.

Конечно, все эти меры были способны серьёзно поправить его финансовые дела. Однако для того, чтобы вступить во владение землёй и в права аренды, надо было, согласно закону, ждать много лет. Князь же ждать не мог — лечение ему было необходимо постоянно. Когда же в 1825 году истёк срок предоставления беспроцентного кредита, денег для погашения долга у него не оказалось.

Финансовые затруднения князя были хорошо известны декабристу полковнику Пестелю. В кампанию 1812-1814 годов Сибирский служил в корпусе графа Витгенштейна, а в 1818 году, став командующим 2-й армией, Витгенштейн принял на себя и хлопоты по многочисленным просьбам своих подчинённых. Естественно, что все дела подобного рода не могли миновать и Пестеля — могущественного адъютанта главнокомандующего.

На допросе в Следственной комиссии хорошо осведомленный делах тайного общества подпоручик Бестужев-Рюмин признавал, что заговорщики твёрдо верили в поддержку восстания силами 18-й пехотной дивизии, «которую надеялся увлечь Пестель со своим полком». О природе этих надежд историки никогда не задумывались; между тем только двое из шести полковых командиров этой дивизии (Пестель и командир Казанского пехотного полка полковник П.В. Аврамов) состояли в тайном обществе. И надежда на всю дивизию в целом могла быть реальной лишь в одном случае: если заговор готов был поддержать князь Сибирский — дивизионный командир.

Однако ясно, что пятидесятилетний генерал-лейтенант, всю свою жизнь верно служивший царю и отечеству, ни при каких условиях не мог стать сознательным союзником Пестеля и его друзей. Очевидно, и не рассчитывая на это, командир Вятского полка избрал другой способ воздействия на него — финансовый.

В фондах Российского государственного военно-исторического архива сохранилось «Дело о подозрительном письме генерал-лейтенанта князя Сибирского к г. Заварову, насчет поспешнейшей высылки денег 15 т. рублей для пополнения суммы, недостающей в Вятском пехотном полку». Письмо это было написано Сибирским в феврале 1826 года — именно тогда, когда в Вятский полк была прислана ревизия. Оно было вскрыто на почте, и его содержание оказалось достойным того, чтобы обратить на себя внимание высшего армейского начальства.

«Мне непременно надо 15 тысяч рублей, дабы быть покойным и отделаться от неприятностей, — писал Сибирский своему поверенному в делах. — Вы не знаете, может, что Пестель уже лишился полка, … и он наделал по полку много нехорошего, много претензий на нём. И есть ли ты, любезный, не поторопишься собрать сию сумму, то я могу лишиться дивизии … Бога ради, присылкою денег ты спасёшь меня; хотя я и разорюсь, но что делать, честь моя не постраждет».

В ходе расследования, проведённого в штабе корпуса, оказалось, что 29 июля 1825 года князь Сибирский взял из артельной кассы Вятского пехотного полка 12 тысяч рублей — довольно внушительную сумму. Деньги эти были выданы князю лично Пестелем: ещё в 1822 году он издал приказ по полку, согласно которому распоряжаться артельными суммами без его ведома никто не имел права. Дата выдачи этих денег тоже, конечно, была не случайной: именно в июле 1825 года Сибирский получил из министерства финансов требование о немедленной выплате предоставленной в 1815 году ссуды.

Предпринимая комбинацию с артельными деньгами, Пестель и Сибирский позаботились о соблюдении внешних приличий. Сибирский написал «повеление» «о получении сей суммы» и о том, что деньги эти предназначены для «определения» в ломбард. Правда, за полгода, прошедших до ареста полковника, он ни разу не поинтересовался судьбою этих сумм, впоследствии же ведавшая подобными вкладами экспедиция сохранной казны Санкт-Петербургского опекунского совета отозвалась полным неведением о них.

После этого Пестель вполне реально мог рассчитывать если не на поддержку, то на лояльность своего дивизионного командира. Расписка Сибирского в получении этих денег хранилась в полку — и Бестужев-Рюмин говорил правду о надеждах заговорщиков на 18-ю пехотную дивизию.

Очевидно, что не только князь Сибирский пал жертвой «финансовой политики» Пестеля. Согласно документам, командир бригады генерал-майор Пётр Алексеевич Кладищев, сменивший в 1824 году на этом посту генерала Менгдена, вынужден был в июне 1827 года внести 6 тыс. рублей в счёт амуничных денег Вятского полка.

Расследование по делу Сибирского началось с его неосторожного письма своему агенту. Если бы не оно, то генералу Кладищеву, который и проводил в Вятском полку ревизию, возможно, удалось бы об этих суммах умолчать.

Но судьба распорядилась иначе. Хотя и Сибирский, и Кладищев деньги в полк вернули, на военных карьерах этих людей был поставлен крест. Высочайшим приказом от 1 января 1827 года Кладищев был назначен командиром резервной бригады и за десять лет своей последующей «беспорочной» службы так и не был произведён в следующий чин.

Что касается генерал-лейтенанта князя Сибирского, то, согласно тому же высочайшему приказу, он был отстранён от командования дивизией и назначен «состоять по армии» — фактически это означало почётную отставку. Дивизию у него принял генерал С.Ф. Желтухин — «учитель» Пестеля в фрунтовой науке. В 1836 году князь Сибирский умер.

Киянская О.И.

vin