Легитимность власти Улуса Джучи (Орды) над русскими землями
Была ли политическая власть Орды над русскими землями легитимной, т. е. воспринималась ли она русскими людьми как законная (пусть плохая, окаянная, но законная)? Естественно, в рамках тогдашних представлений о законности как о Божьем промысле в делах земных. Если власть была законной, то этой власти русский человек обязан был подчиняться не за страх, а за совесть.
В историографии достаточно широко представлена точка зрения, что власть хана на Руси воспринимали как законную[1]. Она основана на том, что в русских источниках XIII-XV вв. хан Орды называется царем, причем «законным», и неоднократно ставится вопрос, вправе ли русские князья не подчиняться ему, враждовать с ним. Царем до этого именовали византийского императора, но в отличие от хана не в связи с подчинением ему.
Власть золотоордынского хана над подчиненными ему русскими землями представляется, конечно, легитимной, но с использованием в оценке конкретно-исторического подхода, то есть учета особенностей правового сознания людей того времени. Наиболее четко данная позиция представлена в книге А.А. Горского «Москва и Орда». Автор, анализируя летописный материал, обосновал представление на Руси о царе как о правителе, не имеющем над собой сюзерена[2].
Мнение о легитимности власти ордынского хана (царя) над русскими землями можно подтвердить примерами восприятия русскими князьями перспективы их сопротивления хану как неподобающего поведения, противоречащего сложившимся обычаям.
В «Сказании о Мамаевом побоище» (начало XVI в.) автор вложил в уста Олега Рязанского следующее объяснение причин поддержки им Мамая (хотя последний и не был царем, а правил от имени марионеточного «Мамаева царя» из рода Джучидов): «Азъ чаях по преднему, яко не подобаеть русскым князем противу въсточного царя стояти»[3]. Бегство Дмитрия Донского в 1382 г. от хана Тохтамыша один из летописцев поясняет так: «великии же князь Дмитрии Иванович и быстъ в недоуменьи и в размышленьи, не хотя стати противу самого царя, но поеха въ свои град Переяславль»[4].
В дни «стояния на Угре» осеню 1480 г. архиепископ Вассиан в послании Ивану III старался убедить князя не уступать Ахмату, и приводит в поддержку аргумент: «Под клятвою есмы от прародителей – еже не поднимати рукы противу царя, то како аз могу клятву разорити и съпротив царя стати»[5].
В 1396 г., вскоре после разорения Орды Тамерланом, московский и тверской князья договорились о совместной защите своих земель (только об этом, но не об антицарской политике в целом!) от набегов, организуемых ханом, и даже здесь чувствуется признание князьями легитимности власти хана. Хан может ратью за грехи придти покарать, а за сопротивление вина будет на князьях. «А по грехом, поидет на нас царь ратию, или рать татарская, а всяду на конь самъ и своею братьею, и тобе, брате, послати ко мне на помочь свои два сына да два братанича, а сына ти одного оу собя оставити.… Тако ж и поидут на вас татарове, или литва, или немци, и мне к вам самому ити на помочь и своею братьею, а боудет ми которои брат надобе оставити собе на сторожоу, и мне оставити… А что есмя воевал со царем, а положит на нас царь виноу, и тобе, брате, в том намъ не дати ничего, ни твоим детем, ни твоим внучатом, а в том намъ самимъ ведатися»[6].
Помимо того, что ханы Орды – это цари для Руси, и князья сопротивляться им не вправе, о восприятии легитимности власти Орды над подчиненными ей русскими землями (рассматривавшими себя как часть Орды) свидетельствует и текст поэмы «Задонщина» (начало XV в.). Ее автор Софоний-Рязанец воспринимает как синонимы такие названия своей (!) страны, как «Русская земля» и «орда Залесская»: «И отскочи поганый Мамай от своея дружины серым волком и притече к Кафе граду. Мамай, посягаешь на Рускую землю? То тя биа орда Залеская. А не бывати тобе в Батыя царя: у Батыя царя было четыреста тысящь окованые рати, а воевал всю Рускую землю от востока и до запада. А казнил Богъ Рускую землю за свои согрешения…»[7].
Наконец, чтобы оправдать московских великих князей, выступавших против Орды (Ивана III, Дмитрия Донского), и чтобы помочь Ивану III преодолеть психологический барьер перед сопротивлением «царю», самим этим князьям приписывается царский титул – причем Дмитрию Донскому задним числом в более позднем «Сказании о Мамаевом побоище». Там Дмитрий передает Бренку «приволоку царскую», а после битвы воины желают Дмитрию, чтобы он «царствовал во веки»[8]. Ивана III так именует в своем послании архиепископ Вассиан: «тебе, великому Русских стран христьанскому царю!»[9]. Это можно объяснить только стремлением поколебать восприятие власти ордынского царя как легитимной, ведь в Средневековье к титулам относились очень щепетильно.
В упоминавшемся уже послании Вассиана А.А. Горский видит попытку создания целой теории нелегитимности ханской власти над Русью. Вассиан, считая нелегитимными все 240 лет сюзеренитета золотоордынских ханов над Русью, объявляет Ахмата самозваным царем, но не потому, что он является (подобно Мамаю) узурпатором, а потому, что не был царским сам род Чингисхана[10]. Попытка создания такой доктрины для оправдания войны с ханом – еще одно свидетельство легитимности власти хана, которую необходимо было опровергнуть.
Подобные идеи современниками Вассиана не могли быть восприняты всерьез. Тогда всей Азией правили Чингизиды, даже непобедимый Тамерлан за сто лет до этого вынужден был править через хана-марионетку. После 1480 г. сами русские цари будут обосновывать свой царский титул тем, что им подчинены Казанское, Астраханское, Сибирское и Касимовское царства. И, тем не менее, эта новая для Руси доктрина о многом говорит. Ведь, если существует «ересь», то есть и господствующая идея, которой «ересь» противоречит. Одним своим появлением «доктрина Вассиана» косвенно подтверждает факт легитимности власти Орды над русскими землями до 1480 г.
В течение всей истории русско-ордынских отношений встречаются периоды, когда русские земли не признавали над собой власть правителя Орды. И они также подтверждают тезис о легитимности власти хана над русскими землями, потому что приходятся на времена, когда в Орде власть хана исчезала, и Орда управлялась темниками (военачальниками не из рода Чингизидов), при которых ханы были лишь номинальными правителями. Этих темников или ханов-марионеток («Мамаевых царей»[11]) русские князья сюзеренами признавать не желали. Так было, например, когда власть в Орде принадлежала Мамаю (с 1370-хх гг. до 1381 г.) и Едигею (начало XV в.)
Прекращение легитимности власти ханов над русскими землями и полная ликвидация этой власти происходят в одно и то же время, что само по себе подтверждает позицию о былой легитимности власти ханов. Консолидировавшаяся и усилившаяся Северо-восточная Русь в состоянии была сделать это ранее, но привычка признания сюзеренитета хана продлила срок подчинения (в основном формального) Орде. Народ и знать привыкли подчиняться Орде, это делали предки во многих поколениях, и такое подчинение было как бы не зазорным и даже соответствующим обычаям. Страх князей перед войнами с сильным противником в отношении с Ордой можно было замаскировать и выдать за приверженность обычаям предков. К тому же недружелюбных актов в отношении хана правителям Руси делать не хотелось, потому что из-за собственных внутренних конфликтов Орда очевидно слабела и могла в будущем исчезнуть «сама собой».
Время прекращения осознания русскими законности власти хана над Русью нельзя определить одним днем или годом. Это психологический процесс, где субъект – народ и его знать. В этом длительном процессе мы выделяем два этапа: 1) подсознательного неприятия ханской власти и ее законности (1362–1481 гг.); 2) осознанного неприятия (1472–1481 гг.).
Первый этап связан с постепенным ослаблением Орды, начиная с «Великой замятни» середины XIV в., с уменьшением ее способности влиять на внутренние и внешние дела русских земель. Князья этим воспользовались и хотели пользоваться все больше и больше. При благоприятной внешнеполитической обстановке (ослабление Орды из-за междоусобиц, отсутствие угрозы со стороны Литвы) зависимость князей от хана постепенно стала формальной, хотя на формальную зависимость посягать еще не догадались.
Второй этап связан с осознанием нелегитимности власти хана, в том числе его формального сюзеренитета. Этот период накладывается на первый, так как до победы в «стоянии на Угре» и гибели Ахмата с последующим ослаблением Орды не все общество на Руси придерживалось данной позиции. При дворе Ивана III во время «стояния на Угре» наблюдался раскол на сторонников подчинения «царю» и сторонников войны с ним до победы и обретения независимости, в том числе формальной. В течение 1472–1481 гг. «партия суверенитета» постепенно усиливалась и побеждала, расширяясь за счет тех, кто подсознательно уже готов был принять эту идею, даже если из страха поражения от Орды и принадлежал ранее к «партии подчинения».
С чем связано это осознание, и почему мы выделяем 1472–1481 гг.? Во-первых, с беспрецедентным усилением Московского княжества, подчинением ему всей Северо-восточной и Северо-западной Руси. Это заставило московского великого князя и его окружение взглянуть на себя как на правителя «всея Руси». Во вторых, это объясняется также завышенными, оторванными от реальной жизни требованиями хана Ахмата в 1376 г. к Ивану III: явиться в Орду за ярлыком, исправно платить дань. Иван III в результате попал в ситуацию отсутствия выбора, невозможности отступить перед требованием хана. Поневоле пришлось сопротивляться.
В третьих, на изменение ситуации, возможно, повлияла позиция Софьи (Зои) Палеолог, византийской принцессы, ставшей московской великой княгиней. Она не желала подчиняться Орде и убеждала в этом мужа, что следует из текстов летописей. Даже «посольство» Орды в Москве было ликвидировано благодаря ее действиям. Наконец, с ней, с ее именем и родовым титулом в Москву вместе с византийскими пышными придворными церемониями пришла идея перехода к московскому великому князю из павшей Византии царского достоинства. А она была несовместима с признанием суверенитета ордынского царя, к тому же еще и «поганого» (т. е. не христианского, не православного, в отличие от византийского царя).
В четвертых, после распада Орды в середине XV в. на ее территории находились и другие государства, управляемые ханами из царского рода Джучидов. Факт неподчинения этим ханам формировал убеждение в возможности не подчиняться любому хану. Политический контроль Москвы над казанскими «царями», вассальное подчинение Москве касимовских «царей» усиливали это убеждение.
Все эти факторы в совокупности, сказались на позиции Ивана III, пошедшего на сознательное противостояние с Ахматом. Он не просто защищал свою землю от грабежа, что было бы сопротивлением хану иного рода, но отверг требование соблюдать внешние формы своего вассалитета. Причем правитель Московии сделал это без резких официальных заявлений, просто тихо саботируя соблюдение признаков сюзеренитета хана. Даже после «стояния на Угре» Иван III не объявил о прекращении признания хана Орды сюзереном.
В 1481 г., после гибели Ахмата, его Орда распалась на несколько союзных орд «Ахматовых детей», как их называли на Руси. Сразу нескольких ханов сюзереном уже нельзя было считать, да и ослабление Орды было уже очень существенное. К тому же Москва вела в союзе с Крымом войну (наступательную!) с Ордой «Ахматовых детей».
Таким образом, постепенно, «по капле» улетучился формальный сюзеренитет хана над Русью, и прекратили на Руси признавать его в 1472–1481 гг. Тогда же исчезла и легитимность власти хана над русскими землями.
Попытаемся в заключение выяснить, каковы причины возникновения легитимности власти Орды над русскими землями. Первая из них предложена А.А. Горским, считающим, что с падением в 1204 г. Константинополя Орда в русском сознании заняла место могущественного и наиболее уважаемого государства, именуемого «царством»[12].
Во вторых, во всех русских летописях сквозит убеждение в том, что нашествие Батыя – это наказание Руси за ее грехи. Здесь летописи перекликаются с христианскими текстами о наказаниях за грехи. Татары выступили в религиозном сознании народа в XIII–XV вв. как орудие Божьего гнева. И если Батый при нашествии был послан Богом, то и после нашествия он оставался таковым, и его наследники тоже. Не только в нашествии, но и в последующей эксплуатации ханами русских земель, в унижениях русских людей, включая князей, в «иге» видели русские кару Божью за грехи, видели «воспитательную волю» Бога. Подчинение ханам представлялось как процесс избавления за грехи, процесс проявления верности Богу и смирения перед ним.
В третьих, в менталитете людей Античности и Средневековья неразрывными были понятия «власть» и «военная сила». Гарантии сохранения власти военной силой ее носителя и легитимность этой власти являлись синонимами. Народы готовы были считать легитимным господином любого завоевателя своей страны, будь то Александр Македонский, Вещий Олег, Ольгерд или иные завоеватели.
И.И. Назипов
Примечания
[1] Данилевский И.Н. Русская земля глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). Курс лекций. М., 2001; Гумилев Л.Н. От Руси до России. Минск, 1996; Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000.
[2] Горский А.А. Москва и Орда. С. 87-89.
[3] Памятники литературы Древней Руси (далее — ПЛДР). XIV – середина XV в. М., 1981. С. 157.
[4] Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). М., 2000. Т. VI. Стлб. 473.
[5] ПСРЛ. М., 2000. Т. XII. Стлб. 208.
[6] Докончание великого князя Василия Дмитриевича с великим князем тверским Михаилом Алексеевичем [ок. 1396] // Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. М., 1950. С. 41.
[7] ПЛДР. XIV – середина XV в. М., 1981. С. 108.
[8] Там же. С. 46, 157, 182.
[9] ПСРЛ. СПб., 1856. Т. XII. С. 208-209.
[10] Горский А. А. Москва и Орда. С. 173.
[11] ПСРЛ. М., 1965. Т. XV. Стб. 74, 95.
[12] Горский А. А. Москва и Орда. С. 87-88.
